Девятимесячное стояние фронта на реке Проня в 1943-1944 гг.
Глава из книги «Освобождение: от Хотимска до Могилева и Бобруйска»
Борисенко Н.С., член Союза писателей
Беларуси, председатель ОО «Могилевский ОИППК «Виккру» (г. Могилев)
Небольшая речушка Проня, несмотря на свои размеры, прочно вошла в историю Великой Отечественной войны. Около девяти месяцев (октябрь 1943- июнь 1944 гг.) стоял здесь советско-германский фронт. Волей судьбы Могилевская область оказалась разделенной надвое и превратилась в передний край борьбы с врагом.
Долгое время события происходившие осенью 1943-го – весной 1944-го годов в Могилевской и Витебской областях подавались нашими историками в усеченном виде. Ни в 6-томной истории Великой Отечественной войны, ни в 12-томной истории Второй мировой войны мы не найдем ни слова о тяжелых, кровопролитных боях на Проне. До сего времени подлинная цена «стояния» на этой небольшой реке мало кому известна.
А ведь в этих «незнаменитых сражениях» на берегах Прони в Дрибинском, Чаусском районах и восточнее от Петуховки до Нового Быхова, бои носили крайне ожесточенный характер. На высоком западном берегу реки немцы создали мощные оборонительные сооружения. Главная полоса состояла из трех позиций и проходила в 300-500 метрах от реки, по высотам и опушкам рощ. Оборона имела хорошо развитую систему пулеметного и артиллерийского огня. Практически отовсюду долина Прони просматривалась как на ладони. Линии траншей соединялись ходами сообщений, перед передним краем были установлены 3-4 ряда проволочных заграждений. Во многих местах позиции прикрывались рвами, заполненными водой. Там, где перед крутыми берегами была пойма реки, вся она минировалась противопехотными и противотанковыми минами. Деревни, находившиеся в полосе обороны, враг превратил в опорные пункты и узлы сопротивления.
В междуречье Прони, Днепра и по Двине строить укрепления (блиндажи, доты, дзоты, траншеи) заставляли местное население. Для этих целей вермахтом было мобилизовано около 200 тысяч мирных жителей Могилевской и Витебской областей, а также перемещенное из зон боевых действий население Калужской, Орловской и Смоленской областей России
Их размещали в трудовые лагеря прямо на линии фронта. Как вспоминала К.З. Клугина (Лизунова), жившая в оккупацию в д. Благовичи Чаусского района: «Моя двоюродная сестра рассказывала, что её, Цыганкову Анну и других девушек и парней пригнали к линии фронта в поселок Рябиновая Слобода, недалеко от деревни Бардиничи… . Там они строили блиндажи: копали глубокие ямы, разбирали хаты и опускали их в ямы, а потом срезали дерн и обкладывали их, маскировали. Работали в дождь и снег, а обсушиться и отогреться было негде. Хат в поселке было мало, а их там работало 25 девушек и 12 парней. Самым страшным была близость фронта, до места стройки долетали снаряды, пули, сбрасывались бомбы, жизнь молодых людей постоянно подвергалась опасности. Во время взрыва одной из бомб Цыганкову Аню засыпало землей и оглушило, но, к счастью, она осталась в живых. После «окопов» (так молодежь называла эти работы) некоторых девушек оставили в госпитале работать санитарками, делать самую грязную работу…».
Особой разновидностью трудовых лагерей на передовой были рабочие команды и рабочие колонны от 25 до 800 человек в возрасте от 14 до 60 лет. Начальниками лагерей были командиры немецких воинских частей. По нормам выработки за день работник должен был выкопать траншею длиной 8 метров и глубиной 1,2 метра, шириной 75 см. Привлекались к работам и немецкие резервные войсковые части.
Деревня Гладково Чаусского района находилась под оккупантами с 15 июля 1941 года по 25 июня 1944 года. В центре деревни в братской могиле похоронены 44 воина 139-й стрелковой дивизии, погибшие при освобождении этой местности в 1944 году. Сотни освободителей покоятся в братских захоронениях соседних деревень Васьковичи, Красница, Левковщина…
Одна из старейших жительниц д. Гладково Е.А. Хоботова в 2009 году вспоминала: «И из нашей деревни выгоняли женщин на Проню строить блиндажи, копать траншеи. Но не только на Проне, немцы укреплялись здесь по всей местности. Мы копали траншеи по правому берегу Ресты напротив нашей деревни и дальше – почти до шоссейной дороги, что в девяти километрах.
Блиндажи строили и по берегу реки, и на возвышенной местности. Немцы показывали, где копать ямы, потом из леса привозили бревна или разбирали в деревне срубы. Сверху делали деревянные перекрытия и обкладывали их дерном. Отдыхать совсем не давали. Только тем, кто курил, разрешали вылезти из траншеи и попыхтеть табачком. Среди стариков тогда курящих сразу прибавилось. И пословицу их помню: «У кого табачок, у того и праздничек».
Летом 1944 года глубина тактической обороны немцев на могилевском и оршанском направлениях простиралась уже на 15-20 км, а общая, включающая в себя промежуточный и тыловой армейские рубежи, достигала 60 километров. Создавая укрепления, противник умело использовал особенности местности, шоссейные и железные дороги, что позволяло ему маневрировать войсками и техникой, быстро перебрасывая их для контратак.
Вот к такой полосе обороны на участке Петуховка, Чаусы, Дрибин, Ленино и подошли дождливой осенью 1943 года войска 10-й, 49-й и 33-й армий Западного фронта, уже прошедшие с тяжелыми боями более 200 км. Грунтовые дороги превратились в сплошное месиво. Вместе с тылами отстали и боеприпасы, горючее, фураж и продовольствие для войск. Измотанные солдаты тащили, где с помощью лошадей, а где вручную и пушки, и снаряды к ним…
Перед началом прорыва укрепленного водного рубежа и наступления на Оршу, Могилев Военный совет Западного фронта еще 30 сентября представил Ставке ВГК план наступательной операции. В соответствии с ним намечалось прорвать оборону противника на рубеже рек Мерея и Проня, в первой половине октября форсировать Днепр и, разгромив врага под Оршей и Могилевом, открыть путь Красной Армии в центральные районы Беларуси.
Одновременно командование фронта ходатайствовало перед Ставкой об усилении фронта личным составом (50 тыс. человек), 300 танками, 65 самоходно-артиллерийскими установками, 180 истребителями, а также о полном обеспечении войск боеприпасами и горюче-смазочными материалами. Однако просьба командования фронта была удовлетворена лишь на 25-30%. Людские резервы, боевая техника и запасы материальных средств в ходе зимней кампании 1943/1944 гг. в первую очередь направлялись на юго-западное направление, где наносился главный стратегический удар.
Начало наступления не предвещало ничего хорошего. Бывший командир 1268-го стрелкового полка 385-й Кричевской дивизии полковник Л.И. Нестеров вспоминал: «2 октября 1943 года наша и 212-я стрелковые дивизии пытались форсировать реку Проня, но неудачно. Город Чаусы, железнодорожный мост через Проню и станция были сильно укреплены, линия обороны, которая протянулась по более выгодному с тактической точки зрения берегу, имела хорошо развитую систему пулеметных и артиллерийских точек. По всей линии были замаскированы танки и самоходные артиллерийские установки. В глубине обороны имелся солидный резерв.
Еще одна наша попытка овладеть Чаусами не удалась. В этом бою погиб замечательный командир роты третьего батальона Сергей Хохлов».
За неделю боев соединения Западного фронта смогли взять только отдельные плацдармы на западном берегу реки и закрепиться на них не далее первой линии обороны противника.
12 октября 1943 года командование Западного фронта (генерал армии В.Д. Соколовский) начало Оршанскую операцию. Уставшие войска, насчитывавшие по 3-4 тыс. человек в дивизиях, не обеспеченные средствами, в течение недели продолжали штурмовать водный рубеж, пытаясь захватить плацдармы и прорвать укрепления врага. В результате наступления соединения фронта местами вклинились на 1-1,5 км в оборону противника. При этом потери убитыми и ранеными составили 23 336 человек.
На всю жизнь запомнил эти бои капитан В.Г. Данченко, начальник связи 1091-го стрелкового полка: «На рубеж реки Прони мы подошли в середине октября 1943 года. С восточного берега реки хорошо была видна д. Улуки, совсем еще целая пока… . Утром 25 октября после короткой артиллерийской и минометной подготовки подразделения полка бросились на штурм первой полосы обороны, которая состояла из трех траншей перед дорогой из Улук на север. Основную роль в этом штурме сыграли 7-я и 8-я стрелковые роты, которые состояли в основном из кадровых военных – бывших окруженцев. Использовав артподготовку, они неожиданным ударом прорвали оборону первой, второй и третьей траншей врага, проникли глубоко в тыл и разгромили штаб немецкого полка. Дальнейшая судьба их неизвестна…
На другой день с утра наступление продолжалось. Сначала все шло успешно. Но вскоре враг опомнился и пошел в контратаку. В бой были брошены тяжелые самоходные орудия «Фердинанд». Наши боевые порядки не выдержали и под огнем начали отступать. В батальонах было много необстрелянных бойцов. Мы, офицеры, понимали, что плацдарм, завоеванный накануне с такими трудностями, можем потерять. Без договоренности бросились навстречу отходящим бойцам, взяли их под команду, заставили залечь, окопаться и вести огонь. Эта контратака врага была отбита.
Подобные контратаки приходилось отбивать по несколько раз на дни. Наш полк нес серьезные потери. Так продолжалось несколько суток. В ротах осталось по несколько человек, почти все командиры вышли из строя, заменить их было некем. Не хватало снарядов, мин, а враг наседал. Его самоходки выходили на открытые позиции и вели огонь по нашим боевым порядкам. Здесь отличился сержант Н. Таньков. Из противотанкового ружья ему удалось подбить такую махину, как самоходное орудие «Фердинанд».
В тяжелых условиях мы не теряли связи со штабом полка, который находился на восточном берегу Прони. Телефонная связь нарушалась каждый час, огонь врага был очень сильным. Поэтому пользовались в основном радио. Но и телефонную связь постоянно восстанавливали. При этом потеряли много бойцов-телефонистов роты связи. Погиб командир взвода лейтенант Козлов, был контужен командир линейного взвода лейтенант Тюпа, получили ранения и другие связисты.
Так продолжалось до 29 октября. С утра в этот день противник попытался сбросить нас с плацдарма. Огонь велся по всей площади наших позиций. Смертельное ранение получил начальник артиллерии капитан Гуляев, тяжело ранило адъютанта командира полка Власова. Немецкие самоходки били прямой наводкой. Вот-вот оборона не выдержит…. Один из снарядов разорвался метрах в 20 от меня. Почувствовав страшный улар по голове, я упал. Кто-то из офицеров или бойцов стрелкового батальона подхватили меня и перенесли на передовой пункт медчасти. В глазах все плывет, голова и грудь залиты кровью…».
Сегодня уже не секрет, что на штурм самых трудных, хорошо укрепленных участков обороны противника бросались штрафные роты (армейские) или штрафные батальоны (фронтовые). Штрафники, находясь в первых рядах наступающих, несли огромные потери и, как правило, жили 1-2 атаки. В соответствии с «Положением о штрафных ротах действующей армии», утвержденным заместителем наркома обороны Г.К. Жуковым 26 сентября 1942 года эти подразделения имели «целью дать возможность бойцам и младшим командирам всех родов войск, провинившимся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, кровью искупить свою вину перед Родиной отважной борьбой с врагом на трудном участке боевых действий».
Провинившиеся направлялись в штрафные роты приказом по полку или решением суда за уголовные преступления на срок от одного до трех месяцев. За неисполнение приказа, членовредительство, побег с поля боя или попытку перехода к врагу штрафника ждала суровая кара вплоть до расстрела. Те из них, кто получил ранение в бою, считались отбывшими наказание, восстанавливались в звании, во всех правах и по выздоровлении направлялись для дальнейшего прохождения службы.
«Никто не хотел умирать!» - эта известная фраза наиболее полно соответствует поведению штрафников в первой линии атаки во время боя. Показателен в этом плане штурм вражеских позиций 25 октября 1943 года 131-й отдельной штрафной ротой (ОШР) у д. Шашино Чаусского района.
Ночью рота заняла исходные позиции на правом берегу Прони у места ее слияния с р. Басей в 200-300 м от траншей противника.. В тылу штрафников для последующего «развития успеха 131-й ОШР» в готовности к наступлению расположился 2-й батальон 1266 стрелкового полка 385-й дивизии. В 7 часов утра 25 октября, после короткой артиллерийско-минометной подготовки штрафники начали наступление в общем направлении на Шеперово. Через 2 часа командир 131-й ОШР старший лейтенант Мееров доложил по радио, что рота овладела рощей и находится на «западной опушке леса». Это сообщение было повторено им несколько раз. В 10.00 связь с 131-й ОШР прекратилась, как потом выяснилось, командир роты был убит.
В 9.30, «развивая успех штрафников» из-за левого фланга 131-й ОШР в бой вступил 2-й стрелковый батальон 1266-го полка. Однако здесь он встретил ожесточенное сопротивление врага, понес большие потери и, не добившись успеха, залег перед траншеями противника. После уточнения обстановки стало известно, что командир 131-й ОШР «по неизвестным причинам преступно врал», рота лесом не овладела, а встретив шквальный огонь немцев, понесла серьезные потери и залегла перед лесом. Из «Журнала боевых действий» 385-й Кричевской стрелковой дивизии за 25 октября видно, что «серьезные потери штрафников» убитыми, ранеными и пропавшими без вести составили 138 человек, т.е. большая часть роты была уничтожена. 2-й стрелковый батальон полка в этом бою потерял 87 человек.
А теперь обратимся к архивным документам, в частности, посмотрим накал боев на Проне в декабре 1943 года глазами самих военных. Оперативная сводка 290-й стрелковой дивизии 10-й армии за 19-25 декабря дает подробнейшее представление об ожесточенности сражения с обеих сторон по захвату плацдарма Скварск-Прилеповка на западном берегу реки в Чаусском районе. Среди ветеранов войны – участников боев на Проне это место получило название «Прилеповский плацдарм». Документ по своей лаконичности и фактологической достоверности не нуждается в комментариях.
«19 декабря 1943 года. Противник обороняется на рубеже СКВАРСК-ПРИЛЕПОВКА, его передний край проходит по зап. берегу р.ПРОНЯ и прикрыт проволочным заграждением в 3-4 кола. Артиллерия до двух дивизионов действует из районов ЖИЛИВЬЕ… ДУБАСНИК.
…Командир дивизии решил: внезапным стремительным ударом без выстрелов в предрассветной темноте 20.12.43 атаковать противника, овладеть траншеями первой и второй линии, развивая в последующем действия в направлении КАМАРНИЦКАЯ, ЗАБОЛОТЬЕ…
…К 4.00 20.12.43 290 сд /по два батальона от 878 и 885 СКП/ сосредоточилась в районе плацдарма на зап. берегу р. ПРОНЯ. Движение батальонов через переправы было обнаружено противником и задержано огнем на 30 минут.
В 4.40 был дан сигнал взорвать фугасы – по радио «909», по телефону «Обвал». Этот же сигнал означал начало атаки пехоты. По технической причине из 8 заложенных на участке наступления под проволоку фугасов 5 не взорвалось (как выяснилось позже, из 8-ми команд саперов-подрывников 145-го БИЗ, участвовавших в минировании, немцы обнаружили 5 команд и вывели их из строя – авт.). Взорвался 1 фугас в р-не южнее СКВАРСК и 2 в р-не ПРИЛЕПОВКА…
С подрывом фугасов пехота поднялась в атаку и задержалась у проволоки противника 40-50 минут из-за недостатка проходов, прорвавшись на некоторых участках за его проволоку. После 40-минутного молчания противник обрушился огнем на всем фронте. К 7.00 4 роты 885 СКП ворвались в траншею первой линии противника зап. ПРИЛЕПОВКА.
В 9.00 роты были выбиты с гребня безым. выс. зап. ПРИЛЕПОВКА группой немцев до 50 человек, при поддержке кинжальных ОТ (огневых точек – авт.). К 16.00 4 роты 885 СКП закрепились в траншее по юго-зап. скату безым. выс. 0,5 км зап. ПРИЛЕПОВКА.
878 СКП потеряв внезапность, успеха в продвижении не имел.
В процессе боя противником были введены три арт. батареи из р-нов …КАМАРНИЦКАЯ, пос. ВОСХОД, две минбатареи и 14 пулеметных огневых точек. Нашим огнем подавлено 2 Арт. батареи, уничтожено 4 ОТ, истреблено до 200 солдат и офицеров противника. Части дивизии потеряли: убитыми 185, ранеными 212. Потери в матчасти: разбита 1 пушка 76 мм ПА, 3 РП, 12 автоматов, 15 винтовок…
21 декабря 1943 г. Противник прочно удерживает рубеж СКВАРСК, ПРИЛЕПОВКА. В течение ночи вел редкий арт.мин.огонь и обстреливал наши боевые порядки ружейно-пулеметным огнем…».
Как видим, за 12 часов боя из 4-х батальонов участвовавших в штурме плацдарма (в те дни батальон насчитывал 250 стрелков – авт.) общие потери составили 397 бойцов. Остатки батальонов дивизии смогли удержаться на западном берегу Прони. В последующие дни до 25 декабря из-за недостатка сил ни наши, ни немцы не пытались наступать, велась позиционная перестрелка. Характерен доклад одного из командиров батальона 371-й стрелковой дивизии 10-й армии наступавшей в районе Чаус: «…дальше вперед идти невозможно – под огнем немецких пулеметов гибнет все живое!».
25 декабря начинается новое наступление на плацдарм, уже с вводом свежих сил: сводного полка в составе трех лыжных батальонов / 290-й, 49-й и 330-й сд/, 1270-го и 1266-го стрелковых полков 385-й дивизии, действовавших южнее Прилеповки. Против наших сводных частей оборонялись подразделения немецких 109, 111 пехотных полков 35-й пехотной дивизии и саперный батальон 342-й пехотной дивизии.
Даже сквозь сухие строчки оперативных сводок 290-й и 385-й стрелковых дивизий хорошо просматривается ожесточение боя за плацдарм: «В 5.00 сводный лыжный полк… штурмом овладел первой линией траншей противника на участке СКВАРСК, ПРИЛЕПОВКА. При штурме немецкого проволочного забора в 3-4 кола, усиленного спиралями «БРУНО», рядовой, сержантский и офицерский состав проявили исключительное мужество и отвагу, собственными силами проделывая проход в заборе, а на отдельных участках преодолевая его, применяли шинели, полушубки и другие подручные средства. Все это было проделано под ураганным огнем противника взбешенного дерзостью наших воинов.
Преодолев проволочное заграждение, овладев первой и второй линией траншей и стремительно продвигаясь в зап. и юго-зап. направлениях к 16.00 части вышли на рубеж… БАРИШЕВКА, МАЛ, ПЫРЦЫ.
В 14.30 и 14.50 противник предпринимал контратаки силами первый раз до 2-х рот пехоты и двух танков, 2-й – до роты пехоты. Контратаки были отбиты с большими потерями противника.
В 17.00 противник предпринял к/атаки из направления пос. ВОСХОД силою до 2-х рот пехоты при поддержке 2-х танков в направлении на БАРИШЕВКА. В результате к/атаки противника 878 КСП оставил БАРИШЕВКА.
Наши потери составили: убитыми 230, ранеными 487. Огнем пехоты и артиллерии уничтожено свыше 300 солдат и офицеров противника, разбито 7 пулеметов, 1 НП противника, подавлен огонь одной минбатареи , взято в плен 22 фрица.
Пленные, большей частью солдаты 5-й роты 109 пп 35 пд и саперного батальона 342 пд показывают, что на участок СКВАРСК,ПРИЛЕПОВКА прибыли 23.12.43 с маршевым батальоном. Часть из них привезли рождественские подарки из Германии и должны были вернуться обратно, но по тревоге были отправлены в траншеи переднего края для отражения нашего наступления…».
В полосе наступления 385-й стрелковой дивизии в 11.00 враг после сильного артобстрела рубежа, силой до 400 солдат перешел в контрнаступление. Лыжный батальон дивизии не сумел сдержать контратаку немцев, и был оттеснен назад в траншеи боевого охранения. Следует отметить, что и в последующие предновогодние дни противник настойчивыми контратаками (от 8 до 15 в день) при поддержке танков и самоходных орудий пытался сбить с плацдарма наши части. Так, только 26 декабря подразделения 385-й дивизии отбили 11 ожесточенных контратак немцев, в которых принимали участие отряды противника от 70 до 200 человек при поддержке танков, а батальоны 290-й дивизии за 26-28 декабря отразили 37 атак врага.
При этом 385-я стрелковая дивизия за четыре дня декабрьских «боев местного значения» потеряла убитыми и ранеными более 1000 человек и 30 декабря была выведена во второй эшелон на пополнение. Участники сталинградских боев рассказывали, что даже там не было таких тяжелых боев, как здесь осенью 1943 года.
290-я дивизия, потеряв сотни бойцов на правом берегу Прони, удерживала плацдарм до 18 января 1944 года, после чего, сдав позиции 330-й стрелковой дивизии, убыла в резерв для пополнения. На 6 января в дивизии насчитывалось 2 981 человек офицерского, сержантского и рядового состава (по штату от 15.7.1943 г. дивизия должна была иметь 9 380 чел.). В дальнейшем это соединение ожидали не менее тяжелые потери. В весенних боях, только с 1 по 10 марта 1944 года, здесь же, на берегах кровавой Прони, убитыми, ранеными и пропавшими без вести она потеряет 1098 человек. А в это время Совинформбюро передавало: «…на отдельных участках… наши войска вели бои местного значения, в ходе которых улучшили свои позиции».
Пополнялись наши дивизии осенью 1943 года в основном новобранцами, мобилизованными полевыми военкоматами на территории только что освобожденных Смоленской, Брянской, Орловской областей России и восточных районов Могилевской области. Толком не обученные, порой без обмундирования они зачастую погибали в первом же боевом столкновении с противником. К тому же, призванные в боевые части новобранцы более 2-х лет находились на оккупированной территории (многие из молодых людей за это время достигли призывного возраста). В сознании бывалых фронтовиков, прошедших с боями сотни километров, вновь призванные часто считались виноватыми уже только тем, что находились в оккупации. И, как следствие, во время наступления, они оказывались в первых рядах штурмующих.
Ветераны 324-й стрелковой дивизии, участники боев на Проне вспоминали: «Для развития нашего наступления в районе д. Улуки срочно была сформирована 7-я стрелковая рота из прибывшего пополнения. Возглавил ее лейтенант Н. Ковальчук. В составе подразделения были в основном призванные местные жители и бывшие партизаны. Ночью рота незаметно выдвинулась на рубеж атаки и с криком «Ура-а!» ворвалась в траншеи противника, где завязался рукопашный бой. Враг в панике оставил первую и вторую траншеи и отступил.
Помощь роте вовремя не успела, и отбивать контратаки противника силой до двух батальонов пришлось оставшимся в живых после штурма бойцам…. Погиб и лейтенант Н. Ковальчук, поднявший в атаку последних своих воинов…».
На остроту проблемы, возникшую в связи с плохим обучением прибывающего пополнения, в письме на имя Верховного главнокомандующего указывал и начальник оперативного отдела штаба 33-й армии полковник И. Толконюк: «Необученные подразделения и офицеры, - писал Толконюк, - никаких маневров на поле боя не предпринимали, а ложились под огнем противника и давали себя истреблять, окрыляя тем самым врага, который получал удовлетворение, безнаказанно расстреливая нашу лежащую пехоту, которая ко всему прочему даже не имела лопат для окапывания. За один-два боя наступающая дивизия теряла почти всю свою пехоту и результатов не добивалась. В полках оставалось пехоты по 10-15 человек, а высокие начальники все требовали наступления и с нетерпением ждали результатов. Потери в живой силе были главным образом от артминометного огня противника. Это подтверждается тем, что из всего числа раненых на осколочные ранения приходится от 70 до 90% …».
Всего из восточной Беларуси в состав Красной Армии полевыми военкоматами было мобилизовано около 100 тысяч человек из местного населения. Сюда же влилось 35 партизанских бригад и 15 отрядов (около 50 тысяч человек, из которых 45 тысяч – со своим оружием).
Начиная с 12 октября 1943 года по 1 апреля 1944 года Западный фронт под командованием генерала армии В.Д. Соколовского на оршанском и витебском направлениях провел одиннадцать операций (5-Оршанских, 3-Витебских, 2-Богушевских и 1 частную). Все они принесли войскам фронта лишь тактический успех.
Безуспешные попытки прорвать фронт малыми силами с большими потерями продолжались до весны 1944 года, пока не стали объектом внимания Ставки ВГК. По приказу Ставки в штаб Западного фронта с проверкой нагрянула Чрезвычайная комиссия в составе члена ГКО Маленкова (председатель), генерал-полковника Щербакова, генерал-полковника Штеменко, генерал-лейтенанта Кузнецова и генерал-лейтенанта Шимонаева. Выводы комиссии оказались неутешительными. Учитывая, что описываемые здесь события происходили в большинстве на территории Могилевщины, остановимся на результатах работы комиссии подробнее.
Как отмечалось в докладе И. Сталину 11 апреля 1944 года: «Все эти операции закончились неудачно, и фронт поставленных Ставкой задач не решил. Ни в одной из перечисленных операций не была прорвана оборона противника, хотя бы на ее тактическую глубину, операция заканчивалась в лучшем случае незначительным вклинением в оборону противника при больших потерях наших войск».
В этих безрезультатных операциях в течение полугода Западный фронт потерял убитыми и ранеными 330 587 человек. В сравнении с другими фронтами здесь было израсходовано значительно большее количество боеприпасов. С марта 1943 по март 1944 года фронт израсходовал 16 661 вагон боеприпасов, 1-й Украинский – 10 945 вагонов, 4-й Украинский – 8463 вагона, все остальные фронты израсходовали боеприпасов меньше указанных.
Безуспешные действия Западного фронта за шесть месяцев осени 1943 – весны 1944 гг., большие потери и большой расход боеприпасов, как отмечалось комиссией, «объясняются не наличием сильного противника и непреодолимой обороны перед фронтом, а исключительно неудовлетворительным руководством со стороны командования фронта. Западный фронт при проведении всех операций всегда имел значительное превосходство в силах и средствах перед противником, позволяющее, безусловно, рассчитывать на успех».
Дальше в выводах комиссии говорится о крупных недостатках в работе артиллерии, о непродуманном введении в бой пополнения, об использовании танков, разведработе и других недостатках. Рассекреченный доклад комиссии Государственного Комитета Обороны довольно подробно проливает свет на вопрос, почему немецкий укрепленный район «Пантера» на востоке Могилевской и Витебской областей не смогли в течение шести месяцев активного наступления преодолеть войска Западного фронта?
Уже тогда было достоверно установлено, что в проведенных операциях наша артиллерия, несмотря на большое ее количество и превосходство над артиллерией противника, не подавляла ни в период артподготовки, ни в процессе боя, огневую систему врага. Временами она вела огонь по пустому месту, а иногда даже по своим стрелковым подразделениям. Пехота шла в атаку на неподавленные огневые точки в обороне противника, несла «громадные потери и не продвигалась вперед».
В операции 33-й армии 23 декабря 1943 года на наблюдательных пунктах некоторых артполков были не офицеры, а рядовые бойцы. В результате этого 199-я стрелковая дивизия была обстреляна своей артиллерией. В этой же дивизии дело доходило до того, что орудия прямой наводки вели огонь по своей пехоте. Артиллеристы проводили артподготовку перед наступлением по шаблону, к которому противник привык и, зная порядок огня, «умело сохранял свою живую силу в укрытиях».
Зачастую стрелковые дивизии и пополнение вводилось в бой с хода. В операции 33-й армии 3-16 февраля 222-я, 164-я, 144-я и 215-я стрелковые дивизии накануне наступления получили по 1500 человек пополнения и на следующее же утро ввели его в бой. При таком отношении к подготовке бойца неизбежны были огромные потери.
Говоря сегодня о десятках тысяч погибших на Проне, мы обязаны задуматься над судьбой в таких боях отдельно взятого солдата.
Особого внимания заслуживает использование в бою танков. Комиссия отмечала, что «командование Западного фронта имеющийся у него 2-й гвардейский Тацинский танковый корпус бросало на нерасстроенную оборону противника, вследствие чего корпус не мог продвинуться вперед и нес большие потери». Действительно, в операции 23 декабря 1943 года на р. Лучесе танковые бригады корпуса направляются в бой на укрепленный рубеж, перед которым остановилась пехота, и после потери 60 танков (!), «не добившись успеха», отводится за боевые порядки пехоты.
В операции 8 января 1944 года танковый корпус в аналогичной ситуации вводится в бой, когда противотанковая оборона противника не подавлена, а пехота остановилась перед линией укреплений. Понеся до 70% потерь, бригады корпуса вместе с пехотой продвинулись на 2-4 км и после этого были выведены из боя.
«В интересах дела» приказом Ставки ВГК от 12 апреля 1944 года №220076 командующий Западным фронтом генерал армии Соколовский, командующий артиллерией фронта генерал-полковник артиллерии Камера, начальник разведотдела фронта полковник Ильницкий были сняты с должностей и «направлены на другую работу». Так, генерал армии Соколовский был назначен начальником штаба 1-го Украинского фронта, где командующим был Н.Ф. Ватутин.
Многие командиры рангом поменьше получили суровые приговоры военного трибунала вплоть до расстрела (после смерти И. Сталина наказание командования Западным фронтом было признано несправедливым. В 1956 всех осужденных посмертно реабилитировали и восстановили в воинских званиях – авт.).
Этим же приказом Западный фронт разделялся на два фронта: на 2-й Белорусский фронт (генерал-полковник И.Е. Петров) в составе 31-й, 49-й и 50-й армий и на 3-й Белорусский фронт (генерал-полковник И.Д. Черняховский) в составе 39-й, 33-й и 5-й армий. Белорусский фронт, действовавший южнее, стал именоваться 1-м Белорусским фронтом.
В южной части Могилевщины еще с декабря 1943 года войска Белорусского фронта продолжали бои местного значения, улучшая свое исходное положение.
…21 февраля 1944 года соединения 3-й и 50-й армий Белорусского фронта (с 24 февраля – 1-й Белорусский, с 5 апреля - Белорусский, с 12 апреля – 1-й Белорусский), нанесли удар в районе Рогачева. В ходе напряженных боев они прорвали сильно укрепленную оборону 9-й немецкой армии. Войска форсировали Днепр на Бобруйском направлении, освободили г. Рогачев, перерезали железную дорогу Могилев-Жлобин и захватили плацдарм на правом берегу Днепра в районе Нового Быхова и Рогачева. Основные же силы 50-й армии генерала И.В. Болдина пока находились на восточном берегу Днепра. Развернутые фронтом на север, они перехватывали междуречье Прони-Днепра и поддерживали локтевую связь в районе Чаус с 10-й армией Западного фронта. Дальнейшего развития наступление здесь не получило, на этой линии фронт остановился до лета 1944 года.
К середине апреля войска Красной Армии на всем западном направлении перешли к обороне. Началась подготовка к летним наступательным операциям.
Список используемых источников:
1 Освобождение: от Хотимска до Могилева и Бобруйска (сентябрь 1943 года ― июнь 1944 года) / под ред. Борисенко, Н. С.- Могилев : Могилевская областная укрупненная типография, 2009.- 239 с.
